Главы из книги. Культурный шок

Культурный шок.

 Где-то я прочитала, что раз в жизни у каждого человека бывает культурный шок. Это может произойти в художественной галерее, глядя на картины известного автора, или на ярмарке, когда впитываешь всю пестроту смешения стилей и направлений искусства. Атмосфера спектакля, прочтённая книга, скульптурная композиция – вдруг взрывают мозг и звучат в душе либо симфонией, либо какофонией звуков и образов. Кому как повезёт.

Нечто подобное испытывала я, сидя на табуретке в одной из комнат квартиры номер два дома  по улице Раковской в центре Минска.

   Двадцатый век здесь причудливо смешивался с веком девятнадцатым, предлагая неискушённому взгляду своеобразный жёсткий «микс». В центре небольшой комнаты на круглом столе, застелённом зелёной кружевной скатертью стоял огромный самовар. Тускло блестел начищенной  медью и ждал гостей. 

На покрашенной двери в соседнюю комнату висела одна из  копий Дюрера[1] (насколько я поняла - что-то из серии полотен про Деву Марию).  Довольно хаотично смотрелись пять керосиновых ламп на заваленном старыми газетами подоконнике, и мятый алюминиевый таз у меня под ногами, в котором празднично блестела малиновыми красками коробка с кормом «Kiticаt». Машинально я отметила, что «Kiticаt» – это уже век двадцать первый.

Пол из простых неокрашенных досок напоминал...

---

[1] Дюрер (Durer) Альбрехт (1471–1528), немецкий живописец, рисовальщик, гравер, теоретик искусства. Основоположник искусства немецкого Возрождения.

Главы из книги. Мария с гвоздикой

...И чем дольше я думала о странной квартире, её не менее странной хозяйке и полусумасшедшем мужчине-джинне, тем меньше я хотела туда возвращаться. Зачем  это нужно? Слушать сумасшедшую старуху, позволять себя оскорблять врывающемуся в дом истеричному бизнесмену?

Кто он вообще такой? Зачем пришёл к хозяйке? Да и вёл себя так, словно хозяин в этом доме. А лицо у него – как у одного из десяти пыльных ангелов, которые кружатся на бронзовой люстре – преломленное тусклым светом октябрьских сумерек. Вот он уже стоит рядом, протягивает мне гравюру Дюрера и смеётся. А рядом смеются пять кошек. Как-то по-особенному – скаля клыки, хохочет старая знакомая – рыжая бестия с длинным подрагивающим хвостом. «Ты всё поймёшь. Нужно только спросить. И поставить точку» - Мирра Львовна протягивает мне тонкую ветку ивы, ветка на глазах зеленеет и зацветает красными гвоздиками. Двенадцать прекрасных гвоздик. «Девонька, ты пришла в то самое место и в то самое время» - она переступает раму своего мутного зеркала и зовёт меня с собой.

Я осторожно ступаю за ней, прохожу, отражаясь в большом самоваре, мимо круглого стола, застланного кружевной зелёной скатертью, протягиваю руку к зеркалу  и